Евразийский Экономический Союз и трудности интеграции: случай Южной Осетии и Абхазии

Елизавета Егорова и Иван Бабин *

И здесь встает вопрос, что лучше: чтобы тебя больше любили, чем боялись, или чтобы тебя больше боялись, чем любили

                                                                                                                                       Никколо Макиавелли, Принц

Введение

Украинский кризис 2013 года, за которым последовало аннексирование Крыма, перераспределил баланс сил среди политических игроков на мировой арене. Более того, с момента возвращения Путина на пост президента в 2012 году концепция общего соседства между Российской Федерацией и Европейским Союзом (ЕС) стала стратегическим вызовом не только для них, но и для тех постсоветских республик, которые разрывались между двумя стратегическими решениями: принять защиту России или выбрать западное развитие.[1]

Задача этой работы состоит в том, чтобы пролить свет на экономические и политические перспективы Евразийского Экономического Союза (ЕЭС) на предстоящий 2015 год, на экономическую привлекательность Южной Осетии и Абхазии, на настроения внутри этих отколовшихся районов Грузии и на позицию Российской Федерации в разрешении или сохранении ситуации на этих спорных территориях.

Возникший в 2009 году Евразийский Таможенный Союз Белоруссии, Казахстана и России (ТС) начал официально существовать 1 января 2010 года как попытка создать защитимую модель экономической интеграции. Однако, создание ЕЭС было также обусловлено созданием Восточного партнерства (ВП), инициативы Европейского Союза, направленной на создание более тесных связей с шестью постсоветскими странами в Восточной Европе и на Южном Кавказе (Армения, Азербайджан, Белоруссия, Грузия, Молдавия и Украина), и на укрепление региональной стабильности путем торговли, экономических соглашений между ЕС и его восточными соседями и строительством демократических институций.[2] Предназначенное для поддержки этих стран в борьбе с экономическими и политическими проблемами, ВП воспринималось российским руководством как платформа для расширения Европейского Союза (ЕС), поблизости от границ России и ее стратегического «ближнего зарубежья», таким образом угрожающая российским национальным, геополитическим интересам и интересам в сфере безопасности.

С 1990 года Россия открыто сопротивлялась любому расширению Организации Североатлантического Договора (НАТО) в сторону своей границы [3] и неоднократно это подчеркивала: в 2004 году, когда Грузия заявила свое намерение на евроатлантическую интеграцию; во время войны в Южной Осетии в 2008 году путем «отправки сильного послания Украине, что ее настойчивость в получении членства в НАТО может привести к войне и/или ее расчленению»;[4] и в последнее время, когда разгоревшийся внутренний кризис по поводу Соглашения о торговой ассоциации с ЕС привел к аннексированию Путиным Крымского полуострова в качестве средства для сохранения стратегической российской военно-морской базы в Севастополе.[5]

Значение Украины для России всегда было критически важным, даже и до распада Советского Союза в 1991 году. Поэтому выбор Украины в пользу европейского пути существенно изменило концепцию Путина об интеграции в ЕЭС.[6]

В самом начале ЕЭС считался экономической основой для получения дивидендов от совместного процветания, проектом более широкой реинтеграции стран бывшего Советского Союза с целью упрочить влияние России на «ближнее зарубежье» и прямым ответом на деятельность ВП. Сегодня, однако, мы сталкиваемся с новой геополитической реальностью, в которой Россия может дополнить ЕЭС политическими и военными соглашениями с тем, чтобы изменить баланс сил в регионе в свою пользу и обеспечить безопасность своих границ. Как бы там ни было, такой сценарий становится критически важной темой, если начать делать гипотезы о возможной реакции России на быстроменяющийся внешнеполитический контекст.

Евразийский Экономический Союз: перспективы и трудности

ЕЭС, экономический блок, состоящий из Армении, Белоруссии, Казахстана и России, начал свое официальное существование 1 января 2015 года. Созданный на основе ТС, ЕЭС продолжит политику снижения тарифных барьеров, установления зон свободной торговли между странами-членами во всех секторах экономики, облегчения торговли и свободного движения товаров и услуг. Кроме того, все члены должны принять общую внешнюю и внутреннюю экономическую и торговую политику, свободное движение граждан и капиталов, и возможно, общую валюту.[7] Путин рассматривает ЕЭС как эффективную альтернативу ЕС, как вариант, который остальные постсоветские республики должны с готовностью выбрать. Однако, международное сообщество экспертов сомневается, что ЕЭС способен стать центром экономической мощи.[8] К примеру, Ричард Гирагосян описывает концепцию ЕЭС как «некогерентную и неопределенную, отличающуюся отсутствием практических выгод и содержания».[9]

Более того, Беларусь и Казахстан не убеждены, что этот союз должен расширяться, и что Россия искренна в своих намерениях относительно предохранения этого блока от политизации.[10] Вне блока Кыргызстан, который ведет переговоры о дорожной карте на вступление в новый блок.[11] В то же время, мутя воду ЕЭС, в российском правительстве идет активная дискуссия о создании свободной торговой зоны со Вьетнамом, Израилем, Индией и Египтом. Это любопытное сочетание малых и больших развивающихся экономик охватывает страны, которые уже являются основными партнерами России по торговле оружием.[12]

Неизбежно ЕЭС будет углубляться и расширяться, сталкиваясь с определенными трудностями, например балансом голосов среди членов. К примеру, с вступлением в союз лояльной Армении Россия обеспечила себе второй голос, т.е. у нее два из четырех, что увеличивает ее способность преодолевать или, по крайней мере, уравновешивать возможное сопротивление Белоруссии и Казахстана.[13]

Чтобы привлечь другие постсоветские страны в ЕЭС, Россия предлагает широкий набор субсидий будущим членам, в том числе либерализацию и открытие своего рынка труда, что важно для социально-экономической стабильности мигрантов, а также увеличение торгового оборота и поступлений. Тем не менее ЕЭС, персональный проект Путина, все еще находится на ранней стадии развития. В период с 1956 по 1991 в Союзе Советских Социалистических Республик были 15 республик. Пока неясно, какое будет оптимальное число членов ЕЭС, особенно с учетом непримиримости богатых природными ресурсами Азербайджана, Туркменистана и Узбекистана с каким бы то ни было российским интеграционным проектом.[14]

Так же, с быстрым расширением ЕЭС появляется постоянная необходимость в финансовой помощи и субсидиях со стороны старых к новым членам. Предполагаемые экономические выгоды и процветание членов-основателей с течением времени могут начать ослабевать.[15] В свете украинского кризиса, западных санкций против российских компаний и чиновников и хрупкой российской экономики расширение ЕЭС может стоить Кремлю больше, чем он ожидал сначала.

Экономическая привлекательность и настроения внутри отколовшихся регионов: случай Южной Осетии и Абхазии

При анализе отделившихся регионов Южной Осетии и Абхазии критически важно подчеркнуть разницу между этими двумя регионами. Генезис, пути и история их конфликтов с Грузией и их отношений с Россией не похожи друг на друга. Эти регионы нельзя рассматривать и оценивать симметрично, нельзя их трактовать и как один регион. Есть фундаментальное отличие между этими двумя полупризнанными территориями, которое надо учитывать на первом месте в любом исследовании или при любом подходе.[16]

Грузинский эксперт-политолог Ивлиан Хаиндрава подчеркивает существенную разницу между национальными проектами Южной Осетии и Абхазии. Проект Южной Осетии можно охарактеризовать как ирредентистский, он направлен на «присоединение и воссоединение с Северной Осетией и на разрешение проблемы разделенного народа». Первый «кирпич аспираций» был заложен 26 октября 2013 года подписанием соглашения между правительствами Южной Осетии и Республики Северной Осетии – Алании Российской Федерации о социально-экономическом, научном, технологическом и культурном сотрудничестве. Абхазия, наоборот, не имеет никакого желания присоединяться к какой бы то ни было части Российской Федерации. Абхазский национальный проект основан на идее создания независимого абхазского государства для абхазского народа.[17]

Южная Осетия

Политические и экономические эксперты в Южной Осетии обращают внимание на определенные внутренние проблемы, оказывающие влияние на этот регион. В их число входят деградировавшая экономика, плохое социальное и политическое развитие, разрушенная и неэффективная инфраструктура, коррупция и молодежная безработица.[18] Конкретнее, Юрий Назаров, журналист из Южной Осетии, отмечает отсутствие потенциальной конкурентоспособности и экономическую непривлекательность республики. «Политико-военный контекст (разделение региона на политико-военные блоки) и угроза систематической дестабилизации Кавказа существенно снижают коридор для перспективных экономических проектов».[19]

Несмотря на признание независимости Южной Осетии Россией и еще четырьмя государствами-членами ООН, прискорбное отсутствие социально-экономического развития не изменилось. Более того, несмотря на экстенсивное финансирование для развития таких программ, они не разработаны и не осуществляются.[20]

Официальными лицами правительства региона широко демонстрируется решимость Южной Осетии интегрироваться с Северной Осетией и Россией (республика Северная Осетия-Алания является федеральным субъектом России (автономная республика)). Сегодня договор о «союзе и интеграции» между Южной Осетией и Россией находится на столе переговоров. Анатолий Бибилов, президент парламента Южной Осетии, иллюстрируя ведущую цель двусторонних отношений, объясняет, что для ведущей партии Объединенная Осетия «идеалом является присоединение к Российской Федерации».[21]

Поощрение со стороны правительства Южной Осетии национальных настроений, направленных на воссоединение осетинского народа, также способствует включению Южной Осетии в руководимый Россией экономический интеграционный проект, проект, поддерживаемый этой республикой. Дмитрий Медоев, посол Южной Осетии в Российской Федерации, подчеркивает, что «проектом ЕЭС была заявлена фундаментальная политика достижения нового уровня интеграции и безопасности на постсоветском пространстве, а также создания благоприятной среды для комплексного развития каждого государства-члена».[22]

Интересно, что идея, что «для того, чтобы избежать конфликта интересов, большие «геополитические союзы» пытаются решать свои серьезные противоречия ценой «принудительной декомпозиции постсоветского пространства» с проистекающим из этого разделения «постсоветских русских» все еще бытует в эшелонах власти Южной Осетии и отражает отношение к русским всех классов.[23] Более того, собственное восприятие Южной Осетии как «стратегически уязвимой точки России, которая при нажиме может инициировать процесс декомпозиции», была озвучена в докладе посла и она отражает национальную риторику обоих народов.[24]

Более того, российско-южноосетинским отношениям присвоен статус «исключительности», что гарантирует, что республика будет получать экономическую, политическую и моральную поддержку.[25] Таким образом, Россия берет на себя задачу быть гарантом и защитником Южной Осетии от внешней военной интервенции в регионе.

Хотя дружеские настроения о воссоединении осетинского народа и присоединение к Российской Федерации преобладают в этом отколовшемся регионе, российское представление о направлении внешней политики Южной Осетии несколько отличается. Согласно опросу российского Центра Левада, проведенного в 2014 году, большинство российского населения настаивает на том, чтобы Южная Осетия оставалась независимым государством (51%), а не частью России (24%) или частью Грузии (8%). Описывая Южную Осетию, большинство респондентов называли ее независимым государством (55%), меньшая часть считали ее частью России (22%), а еще меньше считали ее частью Грузии (11%).[26] Однако, некоторые эксперты выражают мнение, что независимость Южной Осетии не принимается всерьез не только в Москве, но даже в Цхинвали.[27]Результаты обзоров, проведенных в рамках настоящего исследования, отражены в находящейся ниже таблице.

Как Вы думаете, следует ли Южной Осетии быть частью Грузии, частью России или независимым государством? ^(*) [28]

Южная Осетия является…^(*)

Южная Осетия уже заявила о своей готовности присоединиться к учрежденному Таможенному Союзу и новому Евразийскому Экономическому Союзу, но пока нет ясного понимания, как Минск и Астана могли бы проголосовать за принятие Цхинвали, учитывая спорный статус этой территории.[29] Будущее развитие траектории интеграции Осетии пока загадочно висит в воздухе.

Абхазия

Вышеупомянутая экономическая непривлекательность государства Южной Осетии несравнима с потенциалом Абхазии стать самодостаточной республикой.[30] В отличие от не имеющей выхода к морю Южной Осетии, основное преимущество Абхазии состоит в ее доступе к Черному морю, что делает ее менее зависимой от России и более открытой для международной торговли. Однако, ее социально-экономическое, военно-политическое, инфраструктурное и сельскохозяйственное состояние требует существенного улучшения.

За последние два года эта полупризнанная территория имела скромный экономический рост. Российские дотации Абхазии составляют 25% годового бюджета республики. Кроме того, поддержка этого отделившегося региона охватывает не только субсидии, но включает и финансирование таких инфраструктурных программ, как строительство дорог, государственных зданий, школ и развитие сельского хозяйства.[31]Сегодня правительство республики признает острую необходимость в осуществлении политических, экономических и социальных реформ для преодоления кризиса в ее обществе.

Непоколебимое движение Абхазии к независимости является наиболее значимой максимой этой нации. Она появляется на каждом углу как мотто укрепления и мобилизации гражданского общества. В отличие от Южной Осетии, Абхазия относится к России с осторожностью: «Ни у кого нет интереса стать придатком Адлерского района Сочи».[32] Широко распространенное беспокойство ассоциируется с ощущением населения, что они стали менее независимыми после признания республики Россией. Намерение Кремля монополизировать и доминировать в каждом секторе общественной жизни является причиной боязни абхазцев, что Россия их «проглотит».

Как Вы думаете, следует ли Абхазии быть частью Грузии, частью России или независимым государством? ^(*)

Абхазия является …

Думает ли вы, что Россия делает правильно, предоставляя финансовую помощь Абхазии и Южной Осетии?

И, тем не менее, оба соседа признают взаимные преимущества своего союза. Россия дает гарантии безопасности и экономические гарантии Абхазии в обмен на гарантирование российских геополитических и национальных интересов и сохранение баланса сил в регионе Южного Кавказа.

В октябре 2014 года Сухуми был предложен договор о «союзе и интеграции» с Москвой. Однако, правительство Абхазии изменило текст договора и вернуло его России для дальнейшей проработки как договора о «союзе и стратегическом партнерстве». Его основные моменты касаются создания «общей рамки безопасности», учреждения Совместной группы сил из частей для отражения агрессии (Абхазия скорректировала это как «интеграция определенных формирований в Совместную группу сил»), гармонизации таможенных законов Абхазии с ЕЭС и последнее, формирование общего социального и экономического пространства.[33]Дополнительные изменения текста договора, сделанные правительством Абхазии, являются сильным и важным посланием: Абхазия хочет защитить свой регион от российского господства.

В результате, в среде российских политических элит существует определенное раздражение по поводу попыток Абхазии показать свою независимость.[34] Более того, в свете экономической нестабильности России население Федерации испытывает раздражение касательно субсидий, выплачиваемых отделившимся регионам.[35] Как и в случае с Южной Осетией, российское восприятие Абхазии как независимого государства и ее выбора быть независимым государством, а не частью России или Грузии, укрепилось за последние несколько лет.[36]

Хотя Абхазия выразила сильный интерес в присоединении к ТС и его преемнику, ЕЭС, как отражено в последнем докладе о двусторонних отношениях министром иностранных дел Вячеславом Чирикуба, российские эксперты сомневаются, что такой сценарий станет реальностью.[37]

Заключение

Хотя в отделившихся регионах Абхазии и Южной Осетии идет активная дискуссия в пользу присоединения к ТС и ЕЭС, нет никакой соответствующей амбиции или понимания среди стран-основателей этих союзов о том, как реализовать такие сценарии в обозримом будущем.

Энтузиазм, с которым Россия активно продвигает независимость Абхазии и Южной Осетии в мировом сообществе, слегка ослаб. Хотя статус полупризнанных республик дает Кремлю «эксклюзивное» положение в этих регионах, такой люкс стоит дорого.[38] Физически, территории Абхазии и Южной Осетии играют критически важную роль для российских стратегических геополитических интересов. Обе республики используются как форпосты российских вооруженных сил для обеспечения баланса сил на Южном Кавказе. Настойчивая риторика Грузии в связи с ее евроатлантическими амбициями только усиливает роль России в Южной Осетии и Абхазии. Поэтому грузинско-осетинский и грузинско-абхазский «замороженные конфликты» вряд ли будут разрешены в ближайшем будущем без прямой заинтересованности в том России.

Южный Кавказ стал ареной геополитических и экономических битв между возглавляемым Россией евразийским и возглавляемым Брюсселем западным блоками. Кроме того, стратегическое «ближнее зарубежье» России тоже сталкивается с переменами (напр. Украина и Молдавия). Продолжающийся украинский кризис, который начался из-за внутренних украинских разногласий по поводу решения Киева принять полномасштабную стратегию «соперничества» за геополитическое влияние, показал твердую решимость России защищать свои стратегические интересы на своей периферии. Федор Войтовольский, российский политолог, подчеркивает, что сегодняшний кризис в отношениях между Россией и Западом протекает остро и имеет глубокие корни. Ни нападение на Югославию в 1999 году, ни российско-грузинский конфликт в 2008 году привели к такому охлаждению отношений между Москвой и Вашингтоном, какое имеет место сегодня.[39]

Поэтому, учитывая изменившийся геополитический контекст, стратегическое значение ЕЭС для России существенно возросло. Чтобы сделать точную оценку эффективности ЕЭС и его будущего развития, важно следить за мотивами его настоящих и будущих членов с учетом их совместимости, экономического развития и политической стабильности. Случаи Южной Осетии и Абхазии показывают трудности присоединения к ЕЭС. Хотя обе республики имеют сильные связи в сфере безопасности и общие границы с их главным благодетелем, Россией, ни Россия, ни другие страны-члены ЕЭС не продемонстрировали до сих пор желания облегчить этим республикам процесс принятия. Однако, если баланс сил на Южном Кавказе изменится не в пользу России, Москва должна будет поощрять Южную Осетию и Абхазию продолжать осуществление возглавляемых Россией интеграционных проектов.